"Правильным следствием теоретической слабости последней философской системы, выработанной культурою Западной Европы, было то обстоятельство, что Гегель ничего не знал о кризисе, испытанном германским миром, и не дал России места в своей системе. Как его знание не было в действительности познанием и закончанием, но лишь повторением прежнего, так он считал возможным, что христианско-германский мир достигнет своего совершенства, составит цель и окончательный пункт развития человечества в своем самосознании, то есть в бесплодном и тавтологическом воспоминании пройденной истории. Его система, лишенная творческой силы, исключала само предположение разрыва со всею предшествующею культурою, и потому не выставила и вопроса о новой культурной ступени, о новом периоде истории, о новом народе". (Бруно Бауер - Ru?land und Germanienthum, 1893.)³³ Система Гегеля, обнимая только прошедшее, но не будущее, видя окончательную цель в мысленном только представлении пройденной истории, а не в действительном творчестве, признавала Германию завершением человечества. Те же, которые не признают за Германией такого преимущества, не могут признавать и мысленного представления за окончательную [цель] человеческого рода.