Оставляя в стороне деление на монотеизм и политеизм, которые представляют разложение истины (не допускающей множества до разложения, а единства до обращения в иго, ибо есть Триединство), можно бы по Ревилю разделить религии на беззаконные, законные и искупительные…⁵³

***

Шлейермахер⁵⁴, хотя не противник Канта, не философ чувства, но его, Шлейермахера, религия не выходит из пределов разума и остается верой субъективной. Шеллинг в таком же отношении стоит (в своих религиозных воззрениях, во втором периоде) к Гегелю, в каком Шлейермахер к Канту. В Шеллинге религия силится перейти от Шлейермахерова субъективизма к гегелианскому объективизму.

Христос, по Шеллингу, предшествует миру: Христос - духовно-космическая сила, то есть натуральная сила. Он открывается в природе, в мифологии, то есть в язычестве. Воссоздавая, воссоединяя мир, <философ> не выходит <,однако,> из пределов рождаемости, <не подъемлется> к воскрешению.

***

Россия может разложиться на Азию и Европу. В религиозном отношении: народ уйдет в раскол, а высшие классы в католицизм и протестантизм, которые сами возвращаются: первый - к иудейству, а второй - к язычеству, т. е. разлагаются на свои составные элементы, языческий и иудействующий.

Буква и дух также могут быть продуктами разложения. "Эти крайности, - говорит Шенкель, - будут жить (не жить только, но расти и вести к разложению), пока Слово Божие не станет действительным результатом внутреннего чувства истины"⁵⁵. (Но, оставаясь мысленным, внутренним, как может оно иметь объединяющую силу?)

***

Те, которые называют Христа человеком, а не Сыном Человеческим, не понимают Его, но не отвергают. Полного отрицания достиг только тот, кто нашел, наконец, слово, в котором заключается полное отрицание Сына Человеческого. Это слово: "бродяга", с которым у нас неразрывно связано понятие "не помнящий родства". Между же не помнящими родства, конечно, не может быть братства.

Образчик мнимого братства. Отец Ректор Антоний⁵⁶, желая отличиться либеральностью, приглашает неверующих студентов приступать к причащению, как к "братской чаше", то есть к фальшивому братству, лжебратству, ни к чему положительному не обязывающему.

Только в труде всеобщего воскрешения братство становится деятельным, непрерывным, постоянным проявлением чувства и знания или сознания себя братьями. Поэтому замена названия "человек" "Сыном Человеческим" выражается лишь в радикальном изменении всей жизни. Только в труде воскрешения братство находит свое естественное выражение.