Согласно с Церковью, соединившею молитву разбойника о Царствии Божием со всеми Заповедями блаженств этого Царства²⁰, не противореча Евангелию, можно представить, что и Самому Господу молитва разбойника напомнила, и живо напомнила, Нагорную проповедь, эту первую Его проповедь*.

Чтобы понять этого разбойника, нужно, кажется, представить его слушателем Нагорной проповеди, притом так, что проповедь эта глубоко запала в его душу, потому что в нем была и кротость, и смирение, или нищета духа, и жажда правды, словом, - все, что вводит в Царство Небесное, а между тем гнет и мощь внешних обстоятельств не допустили его сделаться последователем Вестника Царствия Божия, и даже кротость его превратилась в ярость, жажда правды - в кровожадность (и нищий духом превратился в разбойника). Но <все это> не подавило <в нем> их настолько, что он, разбойник, бывший ученик, оставивший Учителя, равный величайшему пророку (Исайе), узнал в Распятом, поруганном Мессию. В Царствии Божием на земле, у тех, которые преклонились пред Распятым, этот разбойник занял первое место. Три года, когда Христос насыщал бедных, голодных, исцелял больных, разбойник грабил, наносил раны, а когда Христос воскресил Лазаря, разбойник дошел до убийства; и Христос, привлеченный к суду за воскрешение в субботу, а разбойник за убийство, в этот же день были осуждены римскою юриспруденциею и помилованы Правдою в один и тот же день**.