Роспись храма над могилами¹¹, храма кладбищенского (кладбище есть выражение господства слепой бесчувственной силы), посвященного Воскресителю Лазаря (человека) - делу воскрешения как завершению дела всей жизни Христа, - делу, для коего Он и пришел в мир; дело это открывает общую цель жизни, дело жизни, а по-ученому - смысл жизни.

Замена еврейской субботы (покоя, бездействия) воскрешением (самым величайшим делом), или конец ветхого завета и начало нового, не отмечено в наших календарях ни кругом, ни полукругом, ни даже крестиком, как знаком самого малого праздника, что, конечно, и справедливо, если эти знаки указывают на незанятое, праздное время, но несправедливо было бы причислять этот день к дням суеты или суетной бесцельной работы. Воскрешение Лазаря есть прежде всего величайший нравственный подвиг, проявление безграничной любви и мужества до самоотвержения, ибо возвратить жизнь Лазарю Христос мог, только положив собственную. Вопреки Дидону* следует сказать, что не только Христос, но и ученики предвидели последствия возвращения в Иудею и путь от Вифавары до Вифании, или между двумя Вифаниями¹³, для Христа был уже страстным, крестным путем. Для Него ясно было, как день, что ожидало Его в Иерусалиме, что должно было последовать за воскрешением, а Он шел в Вифанию именно возбудить Лазаря**. Совершить воскресение у стен самого Иерусалима в то время, когда власть в нем была у саддукеев, или язычников, первым догматом коих было отрицание воскресения, и когда самый ревностный из них занимал пост не только первосвященника, но и председателя Синедриона, - могло получить значение вызова, вызова на мученичество, ибо власть, которая могла бы сдержать еврейский фанатизм, была в руках слабохарактерного Пилата.

Воскрешение Лазаря было не только нравственным подвигом, но и величайшим событием, завершением мессианского дела Христа, концом Ветхого завета и эрою для человеческого рода, - это было торжественное объявление себя Мессиею в полном и определенном смысле, объявление и словом и делом. "Я воскресение и жизнь"¹⁵, - сказал Он Марфе, веровавшей в воскресение последнего дня, а не в то воскресение, которое начиналось с сего же дня. Я воскреситель, а не Царь иудейский, не политический освободитель - конечно, тут подразумевалось и должно было подразумеваться, а потому и не было сказано. Осудившие Его за воскрешение, т. е. как истинного Мессию, они представили Его Пилату как лже-мессию, мессию политического, инсургента, т. е. <как> провозвестника не мира, а <как> вражду принесшего.

В храме, посвященном Христу-Воскресителю и Лазарю-воскрешенному, сей последний должен быть представлен постоянным, неотступным спутником своего Воскресителя. Наш паломник Даниил говорит о воротах, в которые Христос-Воскреситель вошел торжественно вместе с Лазарем воскрешенным¹⁶, но, к сожалению, не говорит о присутствии Лазаря при выходе Христа с крестною ношею. Нравственная необходимость требует, чтобы Лазарь сопровождал Христа до Голгофы, до могилы и умер бы при ней, если бы Христос не воскрес. Воскрешенный должен первый встретить Воскресшего и принять самое живое участие в проповеди о воскрешении, в уверении Фомы.

Воскрешенный не мог не верить в воскресение, и благосердый плач его вместе с Иосифом и Никодимом был вызыванием своего Воскресителя к жизни, и самое помазание было пробуждением. В Лазаре действовал дух воскресившего его Христа.

Первой половины жизни Лазаря, до его воскресения, не касается, кажется, даже легенда, а из второй половины легенда делает [не дописано.]