Возражая мне, Вы пишете: "говорим не об изложении, не о форме, а о конечном пункте самого учения; и притом речь идет не о моем отношении к нему, а об отношении людей века сего вообще".

Так я и понял Вас! Вы говорите, что "конечный пункт" неприемлем по существу, а я говорю и продолжаю говорить, что он неприемлем лишь по моему неискусному выражению, так что и Вы не понимаете меня по этой же причине.

Вот Ваше отношение:

"Вера в воскресение мне сейчас нужнее, чем когда-либо, и в форме христианской она единственно и ободряет меня в моей скорби. Но христианскую форму я не считаю враждующею с Вашим (не-христианским) учением; и, если не понимать некоторых текстов буквально, например: "Аз воскрешу его в последний день⁹¹ (но если понимать это буквально, то есть как должно, то не-христианское не будет ли антихристианским, враждебным христианству?!), - христианский взгляд на воскресение и Ваш (не-христианский) на воскрешение могут быть рассматриваемы как две точки зрения на один и тот же процесс. Решительно не понимаю, как Вы этого не понимаете!.. Сами же Вы различаете воскресение и воскрешение, воскрешение, совершаемое через людей, и воскресение помимо, вопреки их воле?"

Отвечаю: я буквально верю, что если люди останутся такими же противниками воли Божией, как теперь, то последует Воскресение Суда, воскресение вечного наказания; то есть грешники будут осуждены на казнь, а праведники на созерцание казни, что для ищущих <лишь> личного спасения совершенно справедливо, и Вы, как Тертуллиан⁹², будете смеяться и хохотать, видя нас, которые не так тщательно заботились о своем личном спасении, осужденными на вечное наказание. Такое учение, хотя и принимаемое православным богословием, есть католическое. У нас, хотя и есть название "ад" и нет названия "чистилище", но на самом деле мы (православные) признаем лишь чистилище и не признаем ада, потому что не признаем безвыходности, как Ваш возлюбленный католицизм. Буслаев⁹³ <это понимал и> одобрил мою мысль.

Если же молитва "Да будет воля Твоя на земле, как на небе", есть молитва о возможном, если хотение Божие, чтобы все люди в разум истины пришли, - для нас закон, то неужели же мнения человека, который всею мыслью, всею душею отдался исканию путей, которыми мы можем исполнить хотение Божие, исканию того, что мы должны делать в совокупности, чтобы молитва "Да будет воля Твоя" была не пустым словом, - неужели же, спрашиваю, мнения этого человека должны быть названы нехристианскими или даже антихристианскими? И разве христианство состоит в том, чтобы Бога делать своим орудием, а не себя орудием воли Божией, хотящей всем спастись? разве христианство состоит в том, чтобы свое хотение делать законом для Бога, а не хотение Бога законом?.. То, что Вы называете христианским и нехристианским, суть два различных процесса: в одном человек является деятелем как орудие Божества, а в другом человек - лишь предмет действия; и в первом процессе заповедью человека будет: "жить не для себя и не для других, а со всеми и для всех умерших". (Ужели же это учение опасно, "вредно"?..)

Впрочем, безвредность еще не оправдание. Я заслуживал бы обвинения не только в том случае, если бы я на это безвредное дело употреблял служебное время, но и в том случае, если бы употреблял на него и время внеслужебное, которое употребляется обыкновенно на разные развлечения. На основании конечного пункта, который Вы считаете самым неважным, а я - самым необходимым, я признаю за всеми право требовать отчета от меня о внеслужебном времени, и Вы в праве обвинить меня, если найдете отвлечения, развлечения от службы Музею во внеслужебное время. Однако "конечный пункт" и мог быть результатом службы именно в таком учреждении, как собрание всего протекшего, отжившего, умершего, прежде же этого - следствием службы в школе, где я должен был обучать истории светской, русской и всеобщей, и обязан был ей, почитаемой за предмет роскоши, за предмет ненужный, придать значение священное, несмотря на то, что школа свое отделение от истории священной, то есть свое опошление, считает прогрессом. Принимая все, выработанное новыми светскими историками, я первым отцом истории признаю Даниила, хотя не отрицаю отцовского титула и у Геродота⁹⁴. Оставив школу, я мысленно продолжал в ней службу, так же как не оставил последнюю и после оставления Музея 3 го Рима⁹⁵, стоящего перед центральным кладбищем или Кремлем, алтарем, посвященным Светлому Воскресению Христову, а с ним - и всеобщему… Вы имели бы право обвинять меня, если бы я не смотрел на службу, как на священное дело. Воскресенье у меня обратилось из дня покоя в день труда, дела, полезность которого, конечно, от меня не зависит. Дело это, быть может, и пустое, но таково оно лишь по моей малой способности и неуменью, а потом… и по старости.

Признавая Всенародный Музей священным, сочетая молитву с делом, я соединяю Музей с Храмом, который был для меня изображением сынов воскресших и обращенных лицами к небу, то есть молящихся Богу отцов об умерших отцах. Музей был для меня также и исполнением молитвы, изображением земли, отдающей своих мертвецов, то есть наших отцов, и изображением неба, населяемого воскресшими поколениями, то есть оживленными отцами. Музей же всенаучный есть средство превращения изображения в живую действительность...

...Даже самое название всеобщего воскресения "конечным пунктом" доказывает Ваше совершенное непонимание моей мысли, так как пункт, называемый Вами "конечным", у меня - и начальный, и средний, то есть не только альфа и омега, но и вита и все другие буквы алфавита, словом - все! Укажите мне из моих малых заметок хотя бы одну, где не говорилось бы о воскресении прямо или косвенно, явно или скрытно, если только слово это и мысль эта не были выброшены теми, кто печатал статью.